К 50-летию Самотлорского месторождения: Армянинов Владимир Александрович

Нижневартовец Владимир Александрович Армянинов – человек скромный, и потому неохотно говорит о своих званиях и наградах. Хотя ему есть, чем гордиться. Он - заслуженный нефтяник России, ветеран труда, неоднократный победитель социалистических соревнований сразу нескольких лет подряд. И все, что он говорит о Самотлоре, не ради красного словца. Легендарное месторождение на много лет стало для него «вторым домом».


На Самотлоре Армянинов начинал «солдатом нефтедобычи» - оператором 4 разряда, и проработал почти 40 лет. Несколько лет назад он ушел на пенсию с должности заместителя начальника ЦИТС ОАО «Самотлорнефтегаз».

- Владимир Александрович, как вы оказались на Самотлоре? Что вас привело в Западную Сибирь?


- Родом я из Башкирии. Мы с друзьями окончили техникум в Нефтекамске. И даже успели поработать операторами добычи в «Арланнефти». Но перспектив там не было. Было перенасыщение кадрами. И мы решили поехать на… Сахалин. Нам с товарищами даже вызов оттуда пришел. И уже ждали, как молодых специалистов. Вот такой веселой компанией по железной дороге мы отправились в поисках лучшей доли. В Тюмени у нас была пересадка. Ну, мы и пересели… (смеется)

- В общем, до Сахалина не доехали?

- Нет, не доехали. Зашли в «Главтюменьнефтегаз», в отдел кадров, нам там и дали дельный совет. Мол, чего это вы неведомо куда на кулички собрались, когда под боком такое перспективное месторождение и кадры нужны… В общем, мы сапоги надели и сюда! (смеется) В Нижневартовск прилетели на самолете. Был август 1973 года. Аэропорт тогда уже работал. Нас распределили на участок. Так началась наша история освоения и покорения недр сибирских…

- Какой была ваша первая встреча с Самотлором? Где пригодились ваши силы?

- Точкой отсчета для нас стала площадка КСП-3. Она тогда строилась. Туда нас и отправили. Мы начинали с нуля. Вели ее с начала строительства до переключения на добычу. Добыча была на высоте. Нефть шла фонтаном! Горячая! Впечатление неизгладимое и запомнилось на всю жизнь. Даже в морозы можно было погреться, присев на трубу (смеется) На глубине нефть имеет температуру 70-80 градусов и пока доходит до поверхности земли немного охлаждается, все зависит от скорости подъема. Чем выше скорость, тем нефть горячее на поверхности, температура сохраняется. А если скорость подъема минимальная, то «качалка» холодная, трубы «плачут» - конденсат как слеза… Вот внутри «гребёнок» (ГЗУ – групповая замерная установка), в помещении жара стояла даже зимой, что можно было обойтись даже без обогревателей…

- С кем вам тогда повезло работать бок о бок? Первопроходцы Самотлора – что это были за люди?

- Люди были разные. Многие были «тертые» нефтяники, с большим опытом работы, такие как операторы Пирожков, Троян. Они приехали раньше. У них был стаж и опыт, которым они делились с нами, молодыми. А мы на них равнялись. Начальником площадки КСП-3 был Безухов, он тоже многому нас научил. С Владимиром Бахиловым мы были почти одного поколения, в одной колее начинали трудиться. Николай Сливин всем известен как Герой социалистического труда. Это звание ему и еще другим нефтяникам было присвоено в 1974 году. Он тоже трудился на нашей площадке КСП-3. Смелые были люди, самоотверженные, трудолюбивые…

- Север всегда отличался от «большой земли» тем, что здесь у молодых специалистов всегда были широкие возможности роста. Так было и в те годы?

- Да. Я начинал свою работу на Самотлорском месторождении оператором добычи нефти 4 разряда. Операторы – это дозорные нефтепромысла. И нам даже 5-й разряд не присваивали. С 6-м разрядом по штату было мало единиц. Мы сразу уходили в ИТР – старшими технологами и начальниками смен. Тогда мастеров добычи не было. И у начальника смены была своя бригада, свой район обслуживания скважин, закрепленный за бригадой, своя задача, свои планы. Неусыпную вахту несли в любую погоду, зорко следили за скважинами и нефтепроводом. Давление, ритм, частота – все это на попечении операторов добычи. Этим мы и занимались…

- А на пенсию вы ушли уже с какой должности?

- С должности заместителя начальника ЦИТС – центра инженерно-технологической службы. Ее роль в объединении, обработке и переработке информации со всех цехов добычи, чтобы дать руководству предприятием «общую картинку» того, что мы имеем на сегодняшний и завтрашний день. Эта информация нужна для утверждения плановых цифр, ориентиров, оценки реальной, фактической картины того, на каком уровне мы находимся в настоящий момент.

- Как менялась эта «картинка» на протяжении, скажем, 80-90- годов?

- По мере роста в своей профессии и, особенно благодаря внедрению компьютерных технологий и программ, мы научились видеть объемную информацию того, чего мы добились и что имеем на сегодняшний день. Все ранее считавшееся «потаенными знаниями» о недрах земли постепенно вырисовывалось в виде перспектив и ориентиров. Истории, судьбы и особенности каждой скважины складывались в общую картину и позволяли реально оценивать будущее нефтедобычи. Именно в этом плане компьютерные технологии сослужили нефтяникам хорошую службу.

- Скважины на Самотлоре с «богатым прошлым»?

- История каждой скважины интересна и своеобразна. Если судить по площадке КСП-3, то многие из них были миллионниками. То есть с момента ввода в эксплуатацию скважина дала по 1 млн тонн нефти. Это очень много. И темп добычи был таким, что в разряд «миллионников» многие скважины попали уже в 80-е годы. К таковым относятся наиболее продуктивные скважины, пробуренные на пластах А4-5, Б-8. Это самые продуктивные горизонты. Мощность по 40 метров. Они давали по 2 тысячи тонн нефти в сутки. Это цифра! - Сколько таких продуктивных скважин на Самотлоре за всю историю? - Пожалуй, больше 1/3, почти 1/2 всего фонда. Конечно, нельзя не сказать об их выработке на максимальном уровне. Как следствие, это привело к подтягиванию пластовой воды и резкому обводнению. Что и получилось в итоге. То, в каких условиях приходится добывать нефть нынешним нефтяникам, было предсказуемым. Разрабатывать месторождения жесткими, варварскими методами нельзя.

- Владимир Александрович, вот вы 40 лет на одном месте проработали. Скучно не было?

- Было интересно. Причем, всегда. Хоть и времена были суровые. Сегодня иной раз думаешь, а стоило ли тогда так рисковать, как мы в те годы? Ведь что греха таить, мы тогда не задумываясь, шагали вперед по непроходимым топям, шли на ликвидацию аварий, в загазованную зону, в нефти купались поневоле… Сегодня иные подходы, иные жизненные установки, хотя пожалуй, того живого интереса, как тогда, к жизни нет…

- С кем из ваших коллег вы бы и сегодня пошли в разведку?

- Если вспомнить своих товарищей и коллег, с которыми нас теперь развела судьба, то никого бы не исключил из этого списка. Я и сегодня встречаюсь с ребятами, которые были в моей бригаде, благо город у нас небольшой. Они все давно «выросли», состоялись в жизни, остались в профессии. И знаете, хочу отметить, что все нефтяники – люди основательные, крепко стоят на ногах, знают, чего хотят от жизни. У всех семьи, дети, внуки. Нефтяники вообще – крепкий народ.

- Самотлор дал много династий нефтяников. Дети и внуки первопроходцев и сегодня работают в нефтедобывающей отрасли…

- Да, это так. Вот, например, семья Геннадия Васильевича Седова. Он работал на месторождении, его жена, дети его тоже сегодня трудятся на Самотлоре…

- У вас ведь тоже семья нефтяников?

- Сын Евгений принимал участие в разработки Усть-Ваховской площадки. Он сейчас живет в Тюмени. Дочь Татьяна и сегодня работает супервайзером-экономистом в «Самотлорнефтегазе».

- А вы сегодня бываете на родном предприятии? Вас узнают на проходной?

- У меня бессрочный пропускной (смеется). А если серьезно, то я до недавнего времени входил в Совет ветеранов предприятия, так что пока обо мне там точно не забыли…

- Сейчас самотлорские ветераны-нефтяники работают над созданием музея самотлорской нефти. Что на ваш взгляд, должно обязательно войти в экспозицию музея?

- Керн, образцы нефти – обязательно. Самотлорская нефть отличается от других. Она черная, как сажа. Запах резкий, специфический. Узнаваемый для тех, кто ее добывал. Ее не спутаешь, к примеру, с башкирской нефтью, которая пахнет сероводородом. Самотлорская нефть другая… Сапоги-болотники в музее тоже не помешают. И спецодежда – самая первая. Как музей откроется, с внуками обязательно зайду…

- Что бы вы пожелали молодым нефтяникам – будущему Самотлора?

- Не бояться идти в профессию. Наша профессия не просто интересная, она увлекательная, она затягивает. Из года в год интерес к ней не угасает, а разгорается – поверьте, проверено на себе. Каждая скважина, каждый участок имеют свои особенности и характер. И научившись анализировать, наблюдать, можно умело направлять и управлять процессом нефтедобычи. Если ты – хозяин, знаешь этот процесс до нюансов, то ты всегда на коне. Твоя профессия всегда будет в почете, всегда будет уважаема, а тобой будут гордиться на предприятии и в семье. Да и возможности роста у нефтяников всегда были, есть и будут.

Из проекта "Я - нефтяник" Агентства нефтегазовой информации "Самотлор-экспресс".