Рукой гения подсознание водит

Совсем скоро мы отметим 200 лет со дня рождения Петра Ершова. Много мероприятий проведём в его честь, вспоминая добрым словом этого замечательного и странного писателя, подарившего нам одну-единственную сказку, но зато какую! Его «Конёк-Горбунок» до сих пор победно скачет по всему миру. А споры-разговоры о нём и его авторе не утихают.

Что же в ней такого, в этой сказке? Почему она за два столетия не утратила своего очарования? Чем так привлекает читателей разных поколений и всех возрастов? На эти вопросы мы попытались найти ответы вместе с кандидатом филологических наук, доцентом кафедры русской литературы ТюмГУ Натальей Рогачёвой. Несколько лет назад она подготовила пособие для учителей «Пётр Ершов. Конёк-Горбунок. Комментарии». И сегодня с удовольствием согласилась поговорить об удивительной книге нашего земляка.

— Наталья Александровна, в своём «Коньке-Горбунке» Ершов вместил целый мир — красочный и богатый. Считается, что близость к народу, знание его привычек и обычаев помогли автору создать эту чудесную сказку. Но ведь ему на тот момент было всего 19 лет. Когда он так глубоко успел узнать жизнь? Некоторые исследователи ставят под сомнение причастность писателя к произведению…

— Сомнения возникли лишь во второй половине ХХ века. До этого литературные критики даже не допускали, что «Конёк-Горбунок» может не принадлежать перу сибиряка. Только Павел Анненков, биограф Пушкина, заявил, что Александр Сергеевич является автором первых четырёх строчек сказки. В 1937 году вышел сборник, целиком посвящённый «Коньку-Горбунку». В нём были опубликованы лингвистические работы Павла Черных, основанные на сопоставительном анализе. Черных сравнивал сибирские диалекты и язык ершовской сказки. У него не было никаких сомнений в авторстве нашего земляка. Артур Толстяков — известный библиофил, исследователь библиотеки Пушкина, тоже не сомневался. Единственное, о чём он не преминул сказать, так это о сильном влиянии Александра Сергеевича на Ершова. Недоверие к Петру Павловичу возникло в 1980-1990-е годы. Вышла сенсационная работа Александра Лациса, в которой он доказывал, что не Ершов, а Пушкин написал сказку. Откуда что взялось? Просто к тому времени был накоплен огромный материал о поэтике «Конька-Горбунка», и так много смыслов в ней нашли исследователи, что появились подозрения: Ершов ли в 19 лет создал такое? Бытуют разные представления об авторе сказки. С одной стороны, он — поэт даже не второстепенный, а третьестепенный. В истории академической литературы о нём пишут как об «эпигоне эпигонов». С другой стороны, создал столь значительное произведение, что его не обойдёшь, не объедешь. Мне кажется, именно из этого противоречия и родились споры. В XIX веке сказку оценивали иначе. Никакой глубины в ней не находили (уж на что проницательный читатель Белинский!). Но как только появилось ощущение многосмысленности произведения, сразу и сомнения расцвели пышным цветом. Зацепиться-то есть за что. Все последующие работы Ершова разительно отличаются от «Конька-Горбунка». Но (!) надо учитывать обстоятельства, при которых творил автор. Ершов оказался в Тобольске в трудной житейской ситуации. Разве стоило от него ожидать нового взлёта? Наверное, нет...

— Как же это Белинский ничего не усмотрел в «Горбунке»?

— Таково было его отношение к литературным обработкам народных сказок. В XIX веке сказки не рассматривали как отражение обряда инициации и не видели в них мифологических представлений о мире. А в ХХ веке, когда появились работы об исторической глубине их содержания, литературоведам всё стало видеться иначе. Вот и пушкинские сказки тогда получили совершенно иные толкования и определения.

— Есть версия, что в первой половине XIX века сюжетов, подобных «Коньку-Горбунку», в литературе не встречалось (и речь идёт не о мотивах и образах, содержащихся в народных сказках). Якобы только после выхода в свет ершовской книги фольклористы начали находить сюжеты, возникшие под влиянием «Конька». Между тем известна норвежская сказка «Семь жеребят», в которой говорится о трёх братьях, пасших волшебных коней короля. У младшего был жеребёнок, говоривший на человеческом языке...

— Этот вопрос давно обсуждается и в фольклористике, и в литературоведении. Бытуют мнения, что все сюжеты, перекликающиеся с «Коньком-Горбунком», принадлежат более позднему времени. Они постершовские. Копните сибирский фольклорный материал, и вы увидите там целые поэтические фрагменты из «Горбунка». Но существуют и другие суждения, высказанные ещё в 1930-е годы. Исследователь-фольклорист Павел Путинцев первый задался вопросом: имеется ли идентичный ершовскому сюжет в русском фольклоре? Он считал, что нет. При этом в отдельности все фрагменты фабулы известны. К примеру, истории о паршивом жеребёнке. В сказке «Марья Моревна» Иван-царевич крадёт жеребёнка, которого надо три раза выкупать в росе, чтобы он превратился в прекрасного коня. Широко известны и сюжеты о Царь-девице... Однако же Ирина Лупанова из Петрозаводска нашла сказку «Трёмсын», близкую «Коньку-Горбунку», но без ершовского влияния. Исследовательница доказывает, что эта сказка — независимая родственница «Конька-Горбунка» и существовала, очевидно, задолго до того, как Ершов создал своё произведение. В «Трёмсыне» описаны все известные нам этапы: получение коня, служба у царя, поиск Царь-девицы, итоговые испытания главного героя. Этнограф Пётр Городцов установил, что есть доершовские варианты «Конька-Горбунка» и в Сибири.

— Тогда в чём заключается оригинальность Ершова? В том, что он обработал фольклорный материал?

— Хороший вопрос. Все любят эту замечательную сказку. А чем она так замечательна? Объяснить бывает трудно. Во-первых, это не дословное переложение народного сюжета. Во-вторых, поэтическое произведение, да ещё и с сильным литературным влиянием (деление на три части, предисловия). В-третьих, Ершов наделил героев характерами (этого нет в народных сказках), выстроил напряжённый сюжет, создал сложную языковую и образную игру, наполнил текст аллюзиями. Всем этим и интересна сказка. Она очень глубокая.

— Не слишком ли пристально вглядываются исследователи в «Конька-Горбунка» в надежде ещё что-то, доселе не найденное, там раскопать?

— Ой, столько в этой сказке ещё не открытого, не прочитанного! Меня, например, в «Горбунке» привлекли множественные упоминания различных должностей: конюший, стремянной, спальник, городничий. Автор ведёт «игру» с чинами, показывая читателям их историческое значение в государственном устройстве. Спроси современного человека: «Конюший — это кто?» Он скажет: «Конюх». Но какой-то неправильный конюх у Ершова — нарядный, богатый. Оказывается, конюший — это большой начальник. Такой придворный чин имел будущий царь Борис Годунов, он руководил Конюшенным приказом (по-нашему, министерством путей сообщения). Историк Василий Ключевский писал, что в ведении конюшего находились царские табуны и имения, для них отведённые. Человек, занимавший эту должность, фактически возглавлял Боярскую Думу, активно участвовал в дипломатической и военной деятельности. Мог ли студент философско-юридического факультета знать это? Конечно, мог! И должен был знать.

Хочу ещё обратить внимание читателей на финал, где Царь-девица выходит к народу и говорит: «Царь велел вам долго жить! Я хочу царицей быть. Люба ль я вам? Отвечайте! Если люба, то признайте володетелем всего — и супруга моего!» Ситуация диковатая. Кто она такая, эта девица? Всего лишь невеста царя. А царь умер. Иван к трону никакого отношения не имеет. Обычно в сказках воцаряется царский сын. Но даже если не царский, мнения народа об этом не спрашивают. А тут? Мне кажется, это явный намёк на свадьбу Марины Мнишек и Лжедмитрия (Григория Отрепьева). Николай Карамзин писал, что «дочь Мнишкова, ещё не будучи супругой царя, уже была венчанною царицей, не имела только державы и скипетра. Духовенство и бояре целовали её руку с обетом верности». Слишком соблазнительно видеть такую аллюзию, да? Но ведь провоцирует соблазн сам Ершов! О том, что в сказке есть этот исторический слой, догадывались давно. Теперь уже можно с уверенностью сказать, что «Конёк-Горбунок» представляет собой пародию на русскую историю. Это её ироничный вариант.

— Сказка переведена на разные языки мира...

— Мне сложно представить эти переводы. На мой взгляд, языковую игру Ершова невозможно перевести. Помните, в сказке Иван говорит Жар-птице: «Ну-ка, бабушка, постой!» Почему «бабушка»? Исследователь Яков Гин выяснил, что словом «баба» раньше называли павлина. Ну и как это будет звучать в переводе? «Павлин, постой!»?

— Но и в русском варианте сказки есть некоторые странности. Почему Месяц Месяцович (имя мужского рода) играет роль матери Царь-девицы?

— Тот же Гин объяснял, что Месяц у Ершова ассоциируется с женским началом. А Солнце — с мужским. Это традиционное представление для многих народов, в том числе для русского. Да, звучит странновато. Но вот Александр Афанасьев, исследуя вопросы родового определения месяца, писал: «Названия, придаваемые месяцу и звёздам, колебались между мужским и женским родом, как и названия солнца. Наш месяц мужеского рода, но греческий — женского». Александр Потебня, филолог, пишет: «Месяц — мужчина, князь. Между тем месяц нередко бывает символом женщины, особенно ярко выступает такое смешение пола светил в песнях, где одно и то же лицо сравнивается одновременно с солнцем и с месяцем... В русской пословице встречается та же символика: «Сын да дочь — ясно солнце, светел месяц». То есть всё мотивировано знаниями языка и традиций. У Ершова было гениальное чутьё языка.

— Необычен образ Конька. Он игрушечного роста, с большими ушами, имеет два горба. Во сне его писатель увидел, что ли?

— Думаю, это выдумка Ершова. В фольклоре паршивый жеребёнок не имеет таких характерных черт. Он самый захудалый, неказистый, и всё. А Конёк — это оригинальный образ. Он похож и на осла, и на верблюда. К тому же в итоге не превращается в прекрасного жеребца. Но, может, следует посмотреть лубочные иллюстрации? О влиянии лубка на Ершова интересно пишет Татьяна Савченкова, ишимская исследовательница. Она как раз связывает с лубочной традицией образ кита.

— Кстати, о чудо-юде. В Тюменской области распространено мнение, что в образе обитаемого кита писатель изобразил Тобольск, с его холмами и оврагами...

— В фольклоре есть похожий сюжет. Герой народной сказки «Марко Скоробогатый» встречает огромную щуку-белугу, которая просит его: «Добрый мальчик, узнай у сатаны, за что меня постигла эта кара, что должна я лежать неподвижно, как колода, и по мне ходят, как по мосту. И когда настанет конец моим мукам, чтобы мне уйти отсюда в синее море?» Марко выясняет её вину: «Ты за то наказана, щука-белуга, что проглотила целый галиот с живыми людьми, когда отрыгнёшь этот галиот, тогда и наступит тебе избавление». Что касается сравнения крутобокого кита с холмистым Тобольском... Почему бы и нет? Но не думаю, что Ершов специально это сделал. Впечатления юности подсказали. А может, это мы сами разглядели то, чего нет...

— Прочёл бы Ершов все эти исследовательские труды, написанные по его сказке! Полагаю, он многому удивился бы и, скорее всего, не со всеми выводами согласился...

— Конечно! Он, может, вообще ни с чем не согласился бы. Это не его задача — выискивать смыслы. Да он их и не создавал специально. Гении сложно видят, сложно мыслят, имеют глубокие представления о мире. Рукой гения подсознание водит. А мы потом расшифровываем, что он хотел до нас донести. Автор не должен быть толкователем собственных текстов. Известно, как однажды Иван Гончаров отозвался о своей работе над «Обломовым»: «Хорошо, что я не ведал, что творю!» Художественная мысль настолько сложная материя, что её иначе как через образ выразить невозможно. А мы уж образы переводим на современный язык…

— Впервые «Конёк-Горбунок» был запрещён в 1843 году. И не переиздавался 13 лет. Потом Ершов внёс купюры, переработал текст, сказка снова стала публиковаться. В 1922-м при новой власти произведение признали не допустимым к выпуску из-за сцены, в которой люди «на колени пали и «ура» царю кричали». В 1934 году, в разгар коллективизации, цензоры нашли в сказке «историю замечательной карьеры сына деревенского кулака». Здорово, да? И уже в 2007-м татарские активисты потребовали проверить «Конька» на наличие экстремистских высказываний. По их мнению строки: «Что я — царь али боярин? Отвечай скорей, татарин!» носят оскорбительный тон... Интересно, сегодня мы какую-то ещё «крамолу» можем отыскать в этой прочитанной вдоль и поперёк сказке?

— Как в любом великом произведении, в ней, если захотеть, можно отыскать очень многое. То, что ершовская сказка на протяжении 200 лет пользуется такой популярностью, то, что её читают с таким внимательным прищуром, говорит о том, что она — гениальна и то у одних, то у других вызывает опаску. С книгами, которые не пользуются спросом у читателей, не борются. «Конёк» многое пережил и остался в литературе. Думаю, в наши дни с ним уже ничего не случится.



В Тюменской области исследованием творчества Петра Ершова занимались к.ф.н. Лариса Беспалова и д.ф.н. Юрий Мешков. Личность и литературное наследие автора «Конька-Горбунка» много лет изучает к.ф.н., доцент Ишимского филиала ТюмГУ Татьяна Савченкова. А в Тюмени — д.ф.н., профессор Сергей Комаров.