«Я буду творить, как прежде, только сначала «запачкаю» здесь все красками, чтобы ощутить себя как дома!»
Признался Геннадий Райшев накануне открытия новой галереи- мастерской, которая стала настоящим подарком для художника. Большинство произведений мастера еще стояли у стен, с диванов и стульев не успели снять целлофан, а Геннадий Степанович энергично отдавал распоряжения по устройству залов и проводил собеседования с потенциальными экскурсоводами.Подробности о творчестве художника – на страницах нашего издания...
- Геннадий Степанович, мечтали ли Вы о популярности, о славе, когда были маленьким мальчиком?
- Нет, о славе я никогда не мечтал. Я рос в семье охотника-рыбака и занимался хозяйственными делами. В раннем детстве меня скорее интересовало скульптурное ремесло. А рисовать я начал ближек школе. Как-то на уроке нам дали задание изобразить свой дом. Мои одноклассники принялись рисовать свои дома схематически, как это обычно делают дети: квадратик, треугольник, крыльцо в три ступеньки. Я нарисовал свой дом в подробностях, вплоть до облупленной краски на входной красной двери, прорисовал каждую щелочку. Эти трещинки служили для меня очень важными тайниками, поэтому стали частью этого рисунка. Потом я срисовывал с наших черно-белых учебников портреты Пушкина, Лермонтова. Взглянув на рисунок, я мог тут же перевести его на чистый лист бумаги, не упустив ни малейшей детали. С этого все и началось.
- Как складывался Ваш стиль?
- Мой стиль складывался годами и прошел много этапов: от реализма до абстракции. Я разложил процесс написания картины на ступени, как музыканты раскладывают свои мелодии на гаммы. В живописи их очень много: свет, блики и так далее. Я долго экспериментировал и понял, что если некоторые них пропустить, изображение становится плоским, но более ярким. Так я постигал живопись.
- С чем Вы могли бы сравнить живопись?
- С музыкой. В изобразительном искусстве также есть ритмичность. В этом и состоит их родство. Они могут отлично дополнять друг друга.
- А если бы Вы не стали художником, то каое ремесло освоили бы?
- Я бы стал охотником. Выбрал бы занятие практичное для жизни. Но мне повезло, а такое бывает очень редко. Я занимаюсь любимым делом, реализовался в нем и ни от кого не зависим. Но, не скованный внешними обстоятельствами, я не свободен внутренне. Мои идеи постоянно преследуют меня, и если не давать им выплеснуться, то психологически становится очень сложно. Можно сказать, я – заложник собственных способностей.
- Этим, наверное, болеют все творческие люди. Говорят, что картины художника отражают его внутреннее состояние. Геннадий Степанович, отражают ли Ваши работы Вашу жизненную философию?
- Да, конечно, это мое виденье. Своим видением, в принципе, обладают все, и у каждого оно уникальное. Другое дело, что не все могут придать ему форму, воплотить его, нарисовать или сыграть. Но в любом случае, необходимо прислушиваться к себе и только тогда можно чего-то добиться!
- Какими работами Вы особенно дорожите?
- Все работы для меня важны и дороги. Любимых нет, но есть памятные, написанные в переломные моменты моей жизни. Вы знаете, некоторые свои картины я вынужден был писать в гараже. И в этом тоже что-то было. Я спешил, старался и всей душой стремился выплеснуть на холст переполнявшие меня эмоции. Иначе мои картины и не появились бы.
- Этническая тематика Ваших произведений – это влияние корней или все-таки какие личные пристрастия к культуре, мировоззрению народов Севера?
- Свое влияние оказали и корни, и гены. Ведь человек – это только верхушка айсберга, его видимая часть, но то, что вне видимости, это - то древо генетики, которое пустило корни в человеке.Вообще, я убежден, что мы проживаем несколько жизней, ведь, как иначе объяснить то, что мы порой видим то, чего видеть не должны. Может, и во мне есть отголосок прошлых жизней.
- Вы удостоены многих наград и почестей. Есть ли такие, которые Вам еще не вручили, но Вам хотелось бы их получить?
- У меня никогда не было жажды наград, званий. Меня больше радует, к каким открытиям я пришел на пути к этим званиям. А вообще радость для меня – чувствовать, что я не отвлекаюсь, делаю то, что призван делать. Счастливы, в этом плане, только дети, которые не знают ответственности.
- Чего Вы бы не сделали, как говорится, «ни за какие деньги»?
- Писать картины на заказ. Я считаю это насилием над творчеством. Идея – она либо есть, либо ее нет. Я стараюсь сохранять независимость.
- Когда Вы бываете по-настоящему счастливы?
- Наверное, счастье для меня – когда мои идеи находят свое воплощение. Но моя живопись – это не трагическое и не феерическое занятие, а скорее что-то само собой разумеющееся, как вода или воздух. Некоторые художники несчастны из-за частых творческих кризисов. Со мной же такого вообще не случается. Я счастлив, когда все спокойно и гармонично в моем мире, когда резко ничего не меняется. И, конечно, для счастья нужны дети. Но я пережил своего единственного сына.
- Работа художника требует колоссальных затрат душевных сил. Как Вы восполняете энергию?
- Хожу на рыбалку. Когда возвращаюсь домой, в голове появляется новый сюжет для картины.
- Понравилась ли Вам новая галерея-мастерская? Такой подарок – это больше, чем признание. Наверное, художники и мечтать не смеют о таких залах, такой мастерской, которые сегодня в Вашем распоряжении? Чем Вы планируете заниматься теперь?
- Это действительно подарок для художника. И такие события нечасто случаются. Я буду творить, как прежде, только сначала «запачкаю» здесь все красками, чтобы ощутить себя как дома!